собралась. И мне все равно, чтó вы скажете старому скряге. Это она его так называла, знаете. Старый скряга.

– Ты дерзкая девка. Я тебя выпорю за твою наглость.

– Не-а. Я подниму весь дом, если попробуете. Вы не моя госпожа.

Не дожидаясь разрешения, Табита вылетела из спальни. Они слышали, как она хлопнула дверью гостиной.

– Позовите слуг, – сказала госпожа Ли с белым лицом. – Девчонка предстанет перед судом. Я…

Кэт тихо сказала:

– Слуги мадам Гров вам не подчинятся. И если Табиту задержат, кто знает, что она скажет в суде.

Пожилая женщина присела на край постели. Через минуту она сказала более спокойным голосом:

– Но ее дерзость… Как она смела?

Кэт сохраняла невозмутимость. Она бы хотела получить ответ на другой вопрос. Табита не потребовала платы. Что-то или кто-то повлиял на нее, придал ей смелости не только дерзить себе во вред, но и забыть о благоразумии, свойственном слугам.

Что? Или кто?

Глава 20

Мой второй патрон Уильям Чиффинч, личный секретарь короля, послал за мной в пятницу вечером. Было в нем что-то, от чего нельзя было не испытывать неловкости в его обществе. Возможно, благодушный вид благополучного человека, который не соответствовал мутному взгляду его холодных глаз. Или репутация запредельного взяточника. Или, возможно, просто настораживало знание, что этот человек бывал наедине с королем в самые интимные моменты и мог шепнуть своему господину на ухо все, что заблагорассудится.

Слуга провел меня через лабиринт апартаментов, коридоров и лестниц в маленькую темную комнату рядом с Собственной лестницей. В комнате никого не было. Слуга ушел, оставив меня ждать.

Зарешеченное окно выходило на реку. Было время отлива, обнажилась береговая полоса: сырая земля с пятнами стоков из дворцовых уборных и разбросанным мусором, которым побрезговали даже старьевщики. Покрытые слизью опоры спуска Собственной лестницы доходили до самой кромки воды, где четырехвесельный ялик шел вдоль ступеней вниз по течению.

Картина была мрачная, под стать моему настроению. Глаза болели от переписывания, пальцы ныли от сжимания пера в течение такого долгого времени. Весь день я занимался каторжным трудом. Мне хотелось домой, расслабиться. Мне было нужно время для скорби. Для размышлений.

Смерть любимого человека сама по себе ужасна. Она создает пустоту в твоей жизни, и осознание этого то усиливается, то слабеет. Его пики и падения так же непредсказуемы и опасны, как морские волны, чьи ритмы рождаются под водой в соответствии с собственной загадочной логикой.

Но смерть моего отца принесла с собой множество вопросов без ответов, а теперь и еще одно тело. Была ли его смерть каким-то образом связана с убитой женщиной, наскоро похороненной в строительном мусоре между Феттер-лейн и Шу-лейн? Видел ли он ее мертвой в Клиффордс-инн за день до своей смерти? И как все это связано с Пожарным судом и Драгон-Ярдом?

Какое-то движение привлекло мое внимание. Двое мужчин спускались по ступеням, оживленно беседуя. Один, высокий и смуглый, которого я не знал, проворно забрался в ялик и сел на корме под навесом, закутавшись в черный плащ. Второй помахал рукой на прощание, когда лодка отчалила. Он поднял голову, и я увидел знакомый профиль под шляпой. Это был Чиффинч.

Минут через десять дверь отворилась, и вошел мой хозяин.

– Марвуд, – сказал он с порога. – Ваши обязанности секретаря при Совете красного сукна не были обременительны. Так?

– Так, сэр.

И Чиффинч, и я знали, что у Совета красного сукна не было особых обязанностей. Вероятно, обязанности были, когда Совет создавался при Генрихе VIII. Теперь же, столетие спустя, Совет существовал главным образом для того, чтобы обеспечить его членов, включая Чиффинча, щедрым жалованьем, а его секретаря скромным вознаграждением. Моя секретарская должность приносила мне около пятидесяти фунтов в год, не считая полезных привилегий в Уайтхолле. Терять такую должность я не хотел.

– Иногда Совет требует, чтобы его секретарь выполнял поручения, выходящие за рамки его обычных обязанностей. Сейчас речь идет о таком случае. – Он окинул меня взглядом с головы до ног. Это был странный унизительный осмотр, и я почувствовал, что значу для него не больше кабана или пони. – Я вижу, вы в трауре. Возможно, смена обстановки отвлечет вас от вашей скорби.

– Что я должен сделать, сэр?

– Король поручил мне доставить личное письмо с надежным посыльным. Вы должны передать письмо джентльмену и ждать ответа. Особой спешки нет, но важна осмотрительность. Но это, впрочем, всегда важно для всех нас, кто служит королю. Где бы мы ни были, с кем бы ни имели дело, мы никогда не должны забывать о необходимости быть осмотрительными. – Он замолчал. – Вы согласны со мной, Марвуд?

– Да, сэр. Когда приступать?

– Завтра утром. Ждите меня в девять часов. Я дам вам письмо и ордер на получение необходимых средств.

– А где живет этот джентльмен?

– Около двенадцати миль на восток от Инвернесса. Поедете по дороге на Нэрн.

На мгновение я от удивления потерял дар речи. Шотландия? Всем было известно, что Шотландия – это страна гор и варваров, где мужчины не носят штанов и впитывают с молоком матери основы черной магии. Говорили, что чем дальше на север, тем более дикими становятся шотландцы.

– Но, сэр, до Инвернесса, должно быть, не менее шестисот миль.

– Не менее, я полагаю, – согласился Чиффинч. – Вы, кстати, будете добираться общественными экипажами. Мы должны экономить. Хотя это может стать затруднительным, как только окажетесь в Хайленде: не уверен, что там имеется общественный транспорт. Но наверняка есть подводы с возницами, или пони, или что-нибудь еще в этом роде.

– Дорога займет недели. Может, быстрее добраться морем?

– Возможно. Но, как я уже сказал, в этом деле важна осмотрительность. Кроме того, вы должны будете доставить еще несколько писем по пути. Разве я не говорил? Поэтому путь по морю нецелесообразен.

– А мистер Уильямсон?

Чиффинч отмел Уильямсона взмахом руки:

– Об этом не стоит беспокоиться. Я с ним поговорю. Приходите утром ко мне домой, мой клерк передаст вам письма и распоряжения.

Он замолчал и посмотрел на меня, ожидая, что я скажу, что понял инструкции. Я ничего не сказал.

– Желаю удачного пути. Я пошлю кого-нибудь, чтобы вас проводили. – Он повернулся, собираясь уходить, взялся за дверную щеколду и остановился. – Не разочаруйте меня, Марвуд. Осмотрительность, так? Осмотрительность и послушание. Вот две добродетели, которые вам следует взращивать.

Я был в ярости.

Сначала Уильямсон, теперь Чиффинч.

Астрологи находят смысл в соединении звезд. Те из нас, что работают в Уайтхолле, обнаруживают смыслы в соединении важных мужчин. (А иногда, когда все так